Правда, это дежурство вышло тяжёлым, причём в самом прямом смысле слова. Уж чёрт знает, с чего, но за неделю было дюжина «прорывов», причём наша дежурная четвёрка отрядов не справлялась. В принципе — возможно, и гексаподы «подгадили», как предположил Андрюха. Всё же их «воздействие непонятной этиологии» вполне могло «воздействовать» и на фауну. Но они, не они — нам не докладывали. А вот то, что отряду пришлось мотаться за неделю восемь раз на тварей, прорвавшихся в теплицы, склады, исследовательский центр — факт. И если ситуация с лягухами была хоть и раздражающей, но и комичной, то в десятке разодранных трупов людей ничего комичного не было. Неприятно, да и твари неприятные. А главное, не обошлось без потерь: нашествие муравьёв, поганых роевых насекомых с лютым ядом и мощнейшими челюстями, привело к тому, что полотряда с матом отправились в медчасть. Ненадолго, но и экзоброню чинить пришлось, да и неприятные высказывания Кирилла про «криворуких рукосуев» — терпеть. Вообще — ни черта не справедливых, но капитана, поднявшего «в ружьё» восемь отрядов, чтобы справиться с «кризисом» — понять можно. Восемь, не считая дежурной четвёрки!

Через три дня после нашего «долбаного дежурства» от Идигена отлетела десятка тяжёлых челноков с оружием. И… нашествие прекратилось. Докладывать нам никто не докладывал, да и пресса об этом «нашествии» не орала, но выходило, что департаменты пришли к выводу, что гексаподы гадят. И то ли прогнали, то ли экстерминировали бомбардировой, непонятно. Но «нашествие» после этого отлёта закончилось, вызовы на дежурстве стали «статистически-ровными», так что виноваты выходили именно шестилапые гипнотизёры.

На этом фоне нарисовалась такая картина, что денег наш отряд накопил более, чем много. Даже за «операции с потерями», то ли так и должно быть, то ли Кирилл так своеобразно извинился за не слишком справедливые вопли, но оклад вышел с солидной премией. А физические показатели отряда потихоньку росли и Андрюха, сверившись с медицинскими базами и рекомендациями по департаменту, давал «добро» на имплантацию. Правда, как очень и очень многое у Отряда Неудачников, выходило у нас всё «через жопу». Нормальные экстерминаторы кибернитезировались плавно, по мере поступления средств и накопления опыта, а у нас выходило «всё и сразу». Можно и потянуть, но нерационально. А если всем кибернетизироваться — так отряд минимум на месяц становится небоеспособным, а то и на пять недель, как повезёт.

— И ты хочешь «недельный отпуск», — протянул капитан, после того как я обратился к нему со своими проблемами.

— Это в целом повысит боеспособность…

— Да что ты говоришь, никогда бы не догадался, — ехидствовал Кирилл. — Впрочем, ребята вы неплохие, полностью соответствующие своему названию, — на что я вопросительно поднял бровь. — Вляпываетесь во всякое, так что неудачники. И изящно выкручиваетесь, без потерь, а то и в плюсе. Так что отряд, — заржал он.

— Ну уж как есть, — пожал я плечами с ухмылкой.

Ну, потому что в общем — так и выходило. При этом наш реальный боевой вес без имплантов был на ощутимые проценты ниже сослуживцев, а удача-неудача — вещь ненадёжная. Эфемерная даже, если подумать.

Кирилл, тем временем, уткнулся в терминал, явно прикидывая графики дежурств.

— Значит так, Коль. Я могу дать тебе и твоим балбесам шесть недель на ваши дела, — наконец озвучил он. — График подгоню.

— Мы готовы на двойное…

— Не неси херню, парень. Две недели подряд — бред и преступление. И недельный отдых между дежурствами — не слишком хорошо. Расслабляться надо, а то крыша едет. Это, кстати, тебе и совет: вроде ты отряд без продыху гоняешь, а оттопыриваться, — использовал он с усмешкой сленгово-клубное словечко, — надо.

Кстати да, надо этот момент обдумать, да и с Андрюхой обсудить, но позже.

— И ты, Кирилл, нас просто «отпустишь»? — уточнил я.

— Да сейчас — просто! — оскалился капитан. — Из дежурства вы на две смены выпадете. И… — многозначительно замолчал он, смотря на меня, а я задумался.

— Опорный лагерь?

— Он самый, — довольно кивнул капитан.

Вообще, если бы не причина обращения, я бы начал ругаться с начальством, несмотря на субординацию. Потому что «опорный лагерь» — это биометрические, научные и всякие такие экспедиции на расстоянии до полусотни километров от Идигена, а то и подальше. В принципе — нужны, но проводятся нечасто, научными группами из кучи департаментов, работающими в шаговой доступности от «опорного лагеря» — мобильной базы и дежурного центра. С отрядом и несколькими матёрыми егерями.

Но в свете темы обращения и упомянутой «полной имплантации»… Ну скажем так, основная часть возражений у меня пропала.

— Вполне нормально, — озвучил я.

— За неделю с тренировками справитесь? — деловито уточнил Кирилл, работая с терминалом. — В принципе — можно отложить в пределах недели, довольно обычная практика.

— В принципе — справимся, — прикинул я.

Виртуалка, в смысле работы имплантов (главное — чтобы программно прописанных), давала вполне пристойные результаты. С моим нейрошунтом, конечно, не выйдет, но тренироваться и тестировать даже я буду не его, а уж ребята — тем более. Так что никаких сложностей не предвидится, а неделя — это пара месяцев «боевых операций» в виртуале, если будет желание.

— И надо отработать именно ситуацию «опорный лагерь», — задумчиво, скорее себе, отметил я.

Просто и оружие, и оборудование стоит поменять, приноровиться к нему. В общем — нужное дело, да и не «рутина», которая, несмотря на регулярные мысленные «подзатыльники», снова «заедала».

— Правильно мыслишь, — одобрительно кивнул Кирилл. — Имплантироваться в департаменте будете?

Вопрос, кстати, не праздный: медцентры департамента давали ощутимую скидку, не говоря о весомой гарантии. Но номенклатура кибернетизаций была поскромнее, а «заявленные показатели» подчас на некоторый процент пониже аналогов «у корпоратов». При этом, надёжность департаментского выше: за него отвечали не кредами, а судами и прочим. То есть, если засбоит корпоратский имплант, то медклиника заплатит ощутимую компенсацию… Которая нахрен сдохшему на задании экстерминатору не нужна. Эту мысль я и озвучил, получив ещё один кивок.

— Выпишу направление, часть из закрытого фонда «откроют», — посулил он, искренне порадовав.

И со следующего дня наш отряд завалился в знакомый и почти родной «рекреационно-реабилитационный центр», который и госпиталь, и центр имплантации. При этом Элла опять… ушла на «техобслуживание», причём явно не в центр департамента. Что меня несколько… ну не то, чтобы напрягло, но напрягло. Если «раз в полгода» — то пара месяцев. Если что-то сломалось — так и как командиру, и как любовнику могла сказать. Да и тот факт, что бойца отряда «латают» или техобслуживают не в центре… ну скажем так, не слишком понятная ситуация. Не напрягающая, но…

Но и сделать пока ничего не сделаешь, хотя после работы в опорном лагере решил я с Элкой серьёзно поговорить. Понятно, что вопросы «деликатные», но сваливающий хрен знает куда, без связи при том, член отряда, подруга и любовница… Ну это уже МНЕ некомфортно, по многим параметрам.

Впрочем — вопрос будущего, хотя всякие разные мысли я в процессе имплантации думал. От комично-странных, типа «смены пола в процессе лечебной имплантации». Ну в смысле был, скажем, парень Элл, а стала девица Элла. До откровенных глупостей, о которых и думать не стоило, с учётом проверок, членства в отряде и прочих факторов.